В знаменитом купеческом доме Бурятии найдены уникальные находки

В исторической Кяхте в бывшей слободе продолжается реконструкция знаменитого дома купца первой гильдии Алексея Михайловича Лушникова, одного из самых богатых меценатов дореволюционной эпохи.

Этого события здесь ждали более четверти века и только благодаря Русскому географическому обществу началось восстановление здания, в котором когда-то останавливались почти все исследователи Центральной Азии и ссыльные декабристы.

Этот дом был построен из лиственницы почти два века назад, многократно переделывался как при жизни самого Лушникова, так и в годы советской власти, когда был превращен в коммунальную квартиру. Поэтому то, что происходит в настоящее время в этих стенах, можно назвать настоящим открытием. Только сейчас реставраторы, сняв старую штукатурку, обнаружили не только кованые вековой давности гвозди и старинную щепу. Они также увидели исконное расположение дверей и окон, а значит могут сказать, какое во времена хозяина дома было здесь устройство жизни, сообщение комнат, организация порядка. 

В конце 1970-х гг. известный журналист и писатель, исследователь древа Кандинских Владимир Бараев вместе с кяхтинским краеведом А. Кузьки­ным, осматривая кяхтинский дом Лушниковых, отметил, что его «внутрен­няя винтовая лестница, проходы из комнат в комнаты давно замурованы». Нынешним реставраторам удалось найти также лестницу  в 1,5 кирпича, ведущая на второй этаж и тоже зачем-то замурованную стеной. Предназначение ее еще предстоит выяснить исследователям.

В доме также сохранились чугунные решетки и уникальные винные погреба - глубокие подвалы с толстыми кирпичными сводами и сводчатыми кирпичными перекрытиями первого этажа. Не случайно в 1983 году архитектор Минерт включил дом Лушникова в свою книгу «Памятники архитектуры Бурятии», тем самым подчеркивая его историко-культурную значимость.

Зять Лушников Попов так описывал типичный купеческий дом в Кяхте, опираясь, скорее всего, на усадьбу Лушникова, где бывал часто.     

«Апартаменты были обширны и располагались в двух этажах. Верхний этаж отводился под парадные комнаты. Комнаты всегда бы со вкусом меблированы, и аляповатости меблировки купеческих семей России я не встре­чал в Кяхте. Картины, библиотека, музыкальные инструменты, биллиарды, зимний сад и всегда роскошные комнатные растения, какие я редко встречал даже в России.

Усадьбы кяхтинских купцов занимали относительное обширные площади, с главным домом, флигелями, кухней, баней, службами, каретниками, конюшнями на десятки стойл, коровниками, конским и скотским двором, садом, где часто бил фонтан, и т. д. Дом кяхтинца - это полная чаша, с массой челяди и служащих, с погребами редких вин и гастрономии, непосред­ственно выписанных из столиц, а то и из-за границы, с каретниками, полными разнообразных экипажей, конюшнями и кровными рысаками, выездными, вер­ховыми, беговыми, рабочими лошадями, каковых только для домашнего оби­хода содержалось 40–60. Для детей имелись ослики, у которых были также свои экипажи. Скотный двор был полон коров, всякой птицы. Всё выписываемое было добротное, высокого качества».

По сохранившимся фотографиям можно представить не только внутреннюю винтовую лестницу между этажами, но и общую большую гостиную с теми самыми тропическими растениями и фортепиано, откуда гости выходили прохладным летним вечером на большой балкон. На первом этаже была биллиардная, зимний сад в самом светлом угловом помещении с кирпичным сводом, тут же небольшая библиотека и картинная галерея, первая в Забайкалье картинная галерея.

Выйдя во двор, гости попадали в сад, где пили чай в чайной беседке и слушали звук падающей воды в построенном рядом фонтане. 

Практически та же атмосфера царила на великолепных дачах кяхтинцев, что располагались в 30 верстах от Кяхты. Это расстояние кяхтинские рысаки осиливали за 2 часа и даже менее. По свидетельству Попова, у Лушниковых во дворе стояли че­тыре больших дома, разные службы скотный двор, прекрасный сад, две ку­пальни, качели, гигантские шаги, лодки и т. д. К даче примыкал большой сено­кос. Сенокосный луг и сад искусственно орошались проведёнными канавами, вода в которые подавалась особым колесом по желобам из Кирана. (...). На да­чу ничего не везли – в домах было более чем достаточно мебели, кроватей, но­сильного и столового белья. Амбары были полны разными вещами, припасами, винами. На даче была собственная птица, а из Кяхты перегоняли лошадей и скот, чтобы погулять на выгонах. На даче были очень распространены игры в жмурки, горелки, прятки, городки, лапту и др., а также катанье на лодках и лошадях. Часто зажи­гали иллюминацию, танцевали, а вечерами пели. Большим развлечением были пикники в лес, рыбная ловля.

  На дачу переезжали контора и многие слу­жащие, так что деловая жизнь продолжалась и на даче. Китайцы приезжали на дачу, не столько по делам, сколько в гости.

  В конце 1970-х гг. Владимир Бараев так описал свои впечатления от встречи с потомками супругов Лушниковых:

«Они нарисовали план усадьбы и дачи в Усть-Киране. Меня по­разило количество строений: дедушкин флигель, бабушкин флигель, а вот ро­зовый, в нём жил Глеб, там беседка, далее завозня, конюшня, множество де­ревьев на берегах маленькой речки Киранки, впадающей в бурный Чикой (...). Рядом были дачи Барбот де Марни и Молчановых».

  Интересно, что никакого социального напряжения путешествующие по Кяхте гости в царившей вокруг атмосфере довольства и сытости не замечали. На вопрос, почему в Кяхте нет забастовок и вообще конфликтов с рабочими, Лушников отвечал таким образом: «За­бастовок у нас не может быть. У каждого рабо­чего собственный дом, огород, лошади, коровы, птица; да и цены на продукты невероятно низкие – мясо 2–3 коп. фунт, пара рябчиков – 7–8 коп., осетрина – 8 коп., хариус (форель) – 4 коп., масло – 15 коп. и т. д. До забастовок ли тут!..».

  О тайне «Лушниковского сундука» читайте в следующих публикациях.