Как выпускник улан-удэнского колледжа попал в труппу корейского театра

О суровом детстве, искусстве танца, гастролях и переезде в Сеул – в истории от первого лица.

Баир Тайбинов – артист балета. Он объездил полмира, работал в одном из престижных театров Санкт-Петербурга, а теперь участвует в спектаклях не менее известной корейской балетной компании. О суровом детстве, искусстве танца, гастролях и переезде в Сеул – в истории от первого лица.

Родом я из деревни Хоргелок Боханского района Иркутской области. Когда учился в третьем классе, в нашу школу приехала женщина из хореографического колледжа Улан-Удэ. Она просто спросила: «Кто хочет учиться?», и я поднял руку. Куда меня собираются увезти, уже понял потом.  Я пришел домой и сказал родителям, что послезавтра уезжаю.

Так оказался в интернате. Мне исполнилось тогда 10 лет, у меня были проблемы с учебой, я очень скучал по дому. Родители  вынуждены остаться в деревне, потому что у нас не было денег.

Еще одно тяжелое воспоминание из интерната и колледжа – это «дедовщина». Когда мы учились в 5 – 6-х классах, старшие ребята практически каждый день вызывали нас в туалет и били до посинения. В колледже это происходило по «лесенке»: студенты третьего курса били студентов второго, а те, в свою очередь, отрывались на первокурсниках. Иногда старшекурсники заставляли нас кланяться и говорить «здравствуйте» каждый раз, когда они открывали дверь. Если мы молчали, нас сопровождали в туалет.

Когда мы доучились до 9-го класса, мы «снесли» всю эту систему. Но я в какой-то мере даже благодарен тому, что происходило, потому что это меня закалило.

После колледжа меня пригласили на учебу в питерскую Академию Русского балета имени. А. Я. Вагановой. Она считается одной из самых лучших балетных школ мира. Окончив ее, я оказался в театре балета имени Л. Якобсона. За время работы там я побывал во Франции, Канаде, Японии, Америке и др. Вообще, хочется отметить, что балет в других странах всегда воспринимается хорошо. Все зрители знают, русский балет – это уровень. Во время наших гастролей в залах всегда был аншлаг.

«Ощущения на сцене – как наркотик. Ты много работаешь, а потом выходишь и получаешь потраченную энергию обратно. Реакция зрителя и аплодисменты –  настоящая эмоциональная подпитка». 

У меня были партии практически во всех известных спектаклях: «Лебединое озеро», «Жизель», «Щелкунчик», «Спящая красавица», «Спартак», «Кармен» и пр. Но мой любимый – это «Спартак». В нем ты можешь погрузиться в атмосферу того времени, ощутить себя настоящим воином. В спектакле мы использовали железные мечи, поэтому он еще и травмоопасен. Там есть определенная комбинация, в которой нельзя путаться. Неверное движение – и можешь остаться без пальцев, а может и по голове прилететь.

Если говорить о нелюбимых спектаклях, то это «Щелкунчик» и «Лебединое озеро». Они одни из самых популярных и идут каждый сезон. Мы танцуем их много раз, и я думаю, что многих артистов тошнит даже от одной музыки.

Спустя два года работы у меня случились разногласия с руководством,  и я отправил заявку в корейский театр «Юниверсал-балет». Меня приняли, и  до сих пор я работаю здесь.

Помню, когда мы приехали в Сеул, нас встретили на лимузине, довезли до компании, показали нам заранее подготовленные комнаты, театр и познакомили со всеми. То есть было сделано все, чтобы мы максимально быстро влились в коллектив.

В нашей компании больше половины труппы это иностранцы, даже наш руководитель - из Китая. Поэтому все педагоги говорят на английском. Когда я приехал, спросили, сколько мне лет, я ответил «сорри». Вот такой был мой уровень языка. В этом плане было очень тяжело, все приходилось учить на ходу. Но язык я выучил достаточно быстро. Слышал фразы, переводил и повторял их.

Питерская и сеульская сцены не отличаются – тот же антураж, те же декорации. Кардинально отличаются зрители. Корейцы далеки от такого искусства, но они ходят в театр, балет им интересен. Бывает, что перед началом спектакля зрителям рассказывают о ролях, значении движений. Случается даже и такое, что выходит директор и объясняет, что когда артист закончил свою партию, ему нужно похлопать.

Три года назад мы ездили на гастроли в Колумбию. Там опасная криминогенная обстановка, поэтому нас охраняли люди с автоматами – прямо как президента. Но, несмотря на это, у наших девочек украли шесть телефонов. В России, мне кажется, случилось бы то же самое. Поэтому в Колумбии мы стали ходить в магазин по 10 человек – из соображений безопасности. В Корее же, например, если ты забыл телефон в магазине, его никто не возьмет. Оставил сумку – она до завтра пролежит там либо будет в каком-нибудь полицейском участке. У корейцев другой менталитет и воспитание.

Мне кажется, в Корее мир вокруг будто голограмма и ты находишься в другой реальности, потому что ни один человек тебя не понимает. Ты не можешь ни с кем поговорить, излить душу. Корейцы закрытые, могут улыбаться, но на самом деле в глубине души у них много стресса. Наверное, поэтому они много пьют.

Параллельно с балетом я начал заниматься музыкой. К ней пришел через депрессию, первое время в Корее мне было плохо и тяжело.

Сейчас я работаю с достаточно популярными артистами и рэп-исполнителями, а также создаю свою музыку. Например, я делаю звук бывшей группе «Джилзей», куда входил Скриптонит, Трувер и др. Также сотрудничаю со многими ребятами из Москвы и Канады. Сейчас больше делаю упор именно на музыку, но и про балет не забываю.

Планы у меня грандиозные. Я хочу прокачать себя в плане музыки как саунд-продюсер и как артист-исполнитель, хочу самовыразиться.

Марина Эрмиль

Полное или частичное копирование разрешено только с письменного согласия главного редактора Ариг Ус online

фото:  личный архив Баира Тайбинова