Фельдшер скорой: «Если по стандартам работать - много народа умирает»

Что может произойти, если исключить человеческий фактор, в чём опасность стандартов и как «блатные» штурмовали Железнодорожный пункт, рассказывают врачи-фельдшеры скорой помощи Улан-Удэ

Что может произойти, если исключить человеческий фактор, в чём опасность стандартов и как «блатные» штурмовали Железнодорожный пункт, рассказывают врачи-фельдшеры скорой помощи Улан-Удэ.

6 августа в России вступил в силу закон, ужесточающий наказание за непропуск скорой помощи. Самое строгое наказание в случае смерти пациента теперь предусматривает до четырех лет лишения свободы. Штрафы же выросли в 10-кратном размере – если раньше за непропуск скорой приходилось платить до 500 рублей, то сейчас эта сумма возросла до 5 тыс. рублей.

Также в Госдуме сейчас на рассмотрении находится законопроект об особой защите врачей и фельдшеров скорой помощи.

Каким образом изменилась ситуация на дорогах из-за подобных нововведений и насколько актуальна проблема защиты врачей скорой помощи сейчас?

На эти и другие вопросы ответили Сергей, бывший фельдшер линейной и реанимационной бригады скорой помощи, и Михаил, действующий фельдшер линейной бригады г. Улан-Удэ.

– Как обстояла/обстоит ситуация на дорогах?

Сергей: Доехать до пункта назначения было проще, сейчас машин стало больше. Проблемы с ремонтом дорог были, приходилось вызывать ГИБДД. Были проблемы с частным сектором, не было названий улиц, также отсутствовали номера домов.

Михаил: За другие города не скажу, но у нас в Улан-Удэ народ более лояльный. Если слышат машину скорой помощи, идущую со звуковыми сигналами, проблесковыми маячками, то уступают. Автохамов мало. Но есть уже те, кто сзади цепляются, стараются проскочить. Иной раз бывают заторы, но это из-за того, что дороги узкие. Тяжело пройти. Если получается, то место уступают.

Проблемы вызовов из-за отсутствия литер. В кварталах хорошо, там все большими буквами указано. Но есть районы, где домов много, и приходится крутиться, искать нужный адрес долгое время. Вот, к примеру, сейчас деревьями все закрыто, их надо убрать. Либо с обеих сторон вешать. Ибо иной раз вокруг этого дома ездишь и думаешь: «этот дом или не этот». Мы работаем по всему городу. И в СНТ, ДНТ. Там чаще народ полагает так: «Мы забор поставили, а табличку, номер дома не сделали». Это же не для нас надо, а для вас. Чтобы оказание помощи было быстрее. Чтобы мы не крутились по всему СНТ в поисках вашего дома. Спасает на данный момент мобильный навигатор – 2ГИС. По нему ориентироваться стало проще, выбираем маршрут, как подъехать быстрее. Но проблема такая остается.

– ДТП? Заторы на дорогах?

Сергей: Да, вот момент про Элеватор. У нас был тяжелый больной, мы его вытащили из речки, на дворе ноябрь. Пациент в критическом состоянии, времени мало. Необходимо было доставить в четвертую больницу, пришлось вызывать наряд ГИБДД, потому что понимали – дороги закрыты и нас попросту не пропустят. По итогу жизнь человеку спасли.

Михаил: Самая печальная ситуация стала с ДТП, когда наши машины попадают. И получается так, что после пытаются обвинить водителя скорой помощи. Говорят, вы должны убедиться, что вам уступают. Хотя мы идем на звуковых спецсигналах. Моя бригада была в ДТП. Пришлось идти по обоюдному согласию. И мужчина, с которым столкнулись, сказал: «Мол, нам помощь не предлагали», хотя после ДТП я человека в машину посадил, осмотрел. Страшного ничего не было. Но потом нажаловались, сказали, что ничего не предлагали. В итоге чуть водителя не уволили. Я говорю, так мы же на сирене летели, как так то?

- «Золотой час»… Самые частые вызовы с инфарктами и инсультами?

Сергей: Самые часто вызываемые случаи в промежутке с трех ночи до восьми утра. Самое главное – успеть в течение «золотого часа». В совокупности все зависит от помощи, мобильности самой бригады, времени доезда. Также немаловажно состояние дорог. Переезды железнодорожные очень плохо сделаны, вообще в принципе дороги в плохом состоянии. Это все имеет большое значение. 

– Как дела обстоят сейчас?

Михаил: Дороги не расширились, машины добавились, но народ стал вести себя покультурнее. По большей степени проблемы связанны с неопытностью.

Приходят автомобили новые, стараются их сразу укомплектовать. Моя бригада ездит на новом «ГАЗель Нексте». Но ситуация заключается в том, что не рассчитаны «Нексты» для нашего города, оборудование весит много, и машина в гору тянет с трудом. Они очень большие, по СНТ и узким улицам ездить неудобно. А оборудование качественное, хорошее. Оказание помощи становится проще и удобней. Все в хорошем состоянии, машины новые приходят, на гарантии. Обслуживаются профессионально. Препараты, оборудования, средства. Материально сейчас есть все.

– Отказ врачей от пациента?

Сергей: Часто бывали моменты «отфутболивания» от врачей. У нас не так много больниц, палат, стационаров. Когда я работал, по республике была только одна нейрохирургия. Любая царапина или ссадина должна была проходить через консультацию многих врачей. Сперва едешь к нейрохирургу, там исключают, ты едешь к другому врачу. Сама система вынуждает тебя быть такси. По идее, у любого дежурного врача должно быть все – от гвоздя до ваты для постановки верного диагноза и оказания необходимой помощи. Но, к сожалению, эта проблема была, есть и сейчас.

Михаил: Проблема актуальна и сейчас. Мы не можем в машине нашей анализы брать. Если была бы возможность, то и операцию начинали делать тут же. У нас есть только руки, глаза. Мы только по своим ощущениям ставим диагноз. Поэтому везем в больницу к врачам не просто так.

– Необоснованные вызовы часто бывают?

Сергей: Очень много, по крайней мере, 30% точно необоснованных. Хронические больные, бытовые случаи. Вызывают ночью, используют скорую как такси. Притворяются тяжелобольными, их привозят в отделение, и они тут же оживают. «Ой, спасибо, у меня все отлично. До свидания». Необходимо привить осознанность людям. Нужно донести до населения то, что скорая помощь ставит во главу спасение жизней, так что не стоит лишний раз загружать трафик.

Михаил: Много. В основном необоснованны уличные вызовы. Мужчина, допустим, сидит, ему вызовут скорую. К нему приедешь, а он матом покроет, куда подальше пошлет. А человека, который вызывал, на месте попросту не оказывается. И по итогу оказывается, что помощь попросту не нужна. Либо на квартиры приедешь. К примеру, в прошлую смену вызвала женщина бригаду на дом для того, чтоб ей дверь открыли.

«Мы тюремные, мы блатные»

– Насколько актуален законопроект об особой защите врачей скорой помощи? Приходилось ли вам пользоваться тревожной кнопкой?

Сергей: На тот момент тревожной кнопки не было. Работал при главном враче Нечунаеве. Его политика была такова: «Тебя бьют, ты сдачи дать не можешь. Должен спрятаться и вызывать полицию, скрывшись». Были подобные случаи. Неадекватные люди в алкогольном и наркотическом опьянении. Тогда не было ни гаджетов, ни тревожной кнопки. Связаться в критической ситуации было проблематично. На видео или фото на тот момент снять возможности не было, для того чтобы представить доказательства.

Михаил: Тревожная кнопка — это связь с Росгвардией. Да, она есть, я, к счастью, пока ей не пользовался, но бригады пользовались. 7 – 8 минут, и наряд приезжает.

Мы не имеем право поднять руку, но мне, как парню, все равно проще. А вот за девчонок – да, им не так уж. В критических ситуациях и я могу руку поднять. Это самозащита, самооборона. Я имею право себя защищать. Потому что у меня, кроме рук, больше ничего нет, приходится. Но я не пытаюсь ударить, стараюсь заломить, и то только в крайних случаях. А так вообще ругают, матерятся, но я к этому уже привык, у меня иммунитет.

– Основной контингент вызовов?

Михаил: Нетрезвые люди в состоянии алкогольного опьянения. Пытаются себя показать, мол, «мы тюремные, мы блатные». Вы никто, вы обязаны». Я им отвечаю, что «среди нас и вас есть у каждого свои обязанности. Вызвали, будьте добры вести себя так же аккуратно, как и мы. Мы тоже люди, сейчас вас посадят из-за того, что мы в форме. Мы сидим в форме, и вы это говорите. Когда мы без формы, вы такого никогда не скажете».

– Самые запоминающиеся истории, когда приходилось ходить на грани?

Сергей: Были моменты с наркоманами, передозировка. Приезжаешь, делаешь ему внутривенные вливания. Их отпускает, и тут начинается самое страшное. Потому что ты вытащил его с того света, а он, не понимая этого, начинает неадекватно себя вести, нападать из-за того, что вы лишили его кайфа. Было 2 – 3 таких случая. Неприятные ситуации. Учитывая то, что нам запретили оказывать сопротивление.

Как-то раз держали оборону в Железнодорожном травмпункте. Нам пришлось закрыться, вообще, прям, замуроваться. Потому что к товарищу, который притворялся больным, прибежала толпа. Мы оказали ему помощь, и его, видимо, развезло в теплом «УАЗике», отчего он начал угрожать, доставать ножи. Мы пытались уехать, но встречающие не дали. Созвонились с диспетчерами, со старшим врачом, посоветовались. Нам сказали: «выбегите, закройтесь в здании и обороняйтесь». Рядом был Железнодорожный отдел милиции, но почему-то на тот момент там никого не оказалось, ни одного сотрудника. В итоге мы в течение часа держали оборону, нас закидывали кирпичами, выбили все стёкла. Была вот такая ситуация.

Брешь системы

– Проблемы в системе скорой помощи?

Сергей: Проблема в том, что надо работать по стандартам. Но по стандартам если работать, то, знаете, очень много народу умирает. Потому что по стандартам когда работаешь, отключается человеческий фактор, а он должен присутствовать, ведь ты же все-таки людей спасаешь.

– Бюрократия?

Сергей: Брешь системы состоит в том, что очень много времени уходит на то, чтобы оформить каждого пациента. Чтобы все это соответствовало ГОСТам и т.д. Время уходит, и иной раз вместо того, чтобы спасать жизни пациентов, приходилось возиться с этими бумагами, оформляя все. Не знаю, какие изменения произошли сейчас.

Михаил: Вся эта бюрократия заключается в том, что много жалоб поступает. И все это надо учитывать, вносить в карту. Мы ведем свой список, и это надо все сохранить. У нас, можно сказать, не карта, а история вызовов. Начало истории болезни. Хранятся они 25 лет в архивах.

– И как, вы думаете, должна развиваться скорая помощь? Чего не хватает?

Михаил: Зарплату, с одной стороны, поднимают, с другой – урезают. Всегда держат на одном уровне. Сейчас идут изменения, связанные с заработной платой. Нам подняли оклад прилично, но убрали доплаты. Как я понял, уровень зарплат остался на том же уровне.

Большая часть бригад в день не укомплектована. Я часто один в день работаю, ну и водитель, конечно. Если санитары есть, то это учащиеся медколледжей и мединститутов. Если у них есть возможность, то они приходят пораньше, но чаще всего выходят с 20.00. Поэтому неукомплектованность ощущается, а вызовы у нас идут тяжелые. Стандартно работаем 240 часов, сутки через двое. Но часто приходится дополнительно выходить. Врачи тоже люди, иногда кто-то заболеет, и   старшие фельдшеры просят нас выйти, ну как тут откажешь? Сейчас ты помог, потом тебе помогут.

В целом всегда ощущается нехватка. Хочется, чтоб было больше кадров. Ежегодно у нас в медколледже выпускается много людей. Кто-то из них здесь останется, кто-то уедет. Хотелось бы, чтобы здесь оставались. Чтоб не бежали, у нас текучка ужасная. Молодых специалистов не устраивает зарплата. Город расширяется, людей становится больше, а количество бригад не увеличивается.

Алексей Федоров