Автор Forbes ответил Борису Ускееву, зачем Бурятия развивает солнечную энергетику

Развитие солнечных электростанций не грозит повышением энерготарифов

Недавно в издании «МК в Бурятии» была опубликована статья с притягивающим внимание заголовком: «Солнечные электростанции в Бурятии – целенаправленная экономическая диверсия». Автор ратует за развитие малых ГЭС и обрушивается с критикой на солнечную генерацию.

Хотелось бы сразу оговориться, что потенциал малых ГЭС в нашей стране, действительно, огромный. Более того, правительство еще в 2014 году предоставило всем заинтересованным возможность реализовать инвестиционные проекты. Конечно, для их реализации требовалась локализация и соблюдение целого ряда единых для всей безуглеродной энергетики требований. Впрочем, этим исчерпывается перечень схожих с автором мнений. Теперь вернусь к разбору самой статьи.Хотелось бы сразу оговориться, что потенциал малых ГЭС в нашей стране, действительно, огромный. Более того, правительство еще в 2014 году предоставило всем заинтересованным возможность реализовать инвестиционные проекты. Конечно, для их реализации требовалась локализация и соблюдение целого ряда единых для всей безуглеродной энергетики требований. Впрочем, этим исчерпывается перечень схожих с автором мнений. Теперь вернусь к разбору самой статьи.

Противопоставление солнечной и малой гидроэнергетики в принципе является ошибкой. И та, и другая – это низкоуглеродные технологии, которые могут прекрасно сосуществовать и дополнять друг друга. В то же время является статистическим фактом, что роль и значение фотоэлектрической солнечной энергетики в современном мире несоизмеримо выше, чем у малой гидроэнергетики. Солнечная энергетика - это крупнейший сектор мировой электроэнергетики по объёму инвестиций и вводимых мощностей. В мире ежегодно строится в десятки раз больше солнечных электростанций, чем малых ГЭС. По данным Международной гидроэнергетической ассоциации (International Hydropower Association), в 2018 г. было введено в эксплуатацию около 21,8 ГВт новых гидроэнергетических мощностей, в основном – это крупные ГЭС. В том же году в мире было построено примерно 100 ГВт фотоэлектрических солнечных электростанций. Большая часть этих объектов - промышленные сетевые станции мощностью от десяти до сотен мегаватт.

И для солнечной, и для гидроэнергетики в России действуют абсолютно равные условия поддержки – через оптовый энергорынок. При том в текущих российских реалиях, строительство малых ГЭС обходится дороже – по результатам ежегодного отбора проектов возобновляемой генерации, проведенного в России в 2019 году, плановая величина капитальных затрат на 1 кВт установленной мощности фотоэлектрической солнечной электростанции составила 49 788 рублей, а на 1 кВт установленной мощности малой ГЭС – 175  948 рублей, то есть в 3,5 раза больше.

Совершенно не выдерживают критики утверждения, что «СЭС заполняют только проблемные места электроснабжения, как, например, удаленные объекты жизнедеятельности человека в виде глухих деревень, сельхозстоянок и других» и «не имеет никакого здравого смысла подключение СЭС к энергосистеме». Наоборот, именно строительство масштабных сетевых солнечных электростанций, не имеющих топливных затрат и поставляющих электроэнергию напрямую на оптовый рынок электроэнергии и мощности, ведёт к снижению равновесной цены для всех категорий потребителей и чем выше доля солнечной генерации – тем заметнее этот эффект.

При этом распределенная генерация в России также развивается – реализуются проекты по энергоснабжению на труднодоступных территориях, что делает проживание людей в этих районах более комфортным, снижает затраты на транспортировку топлива и так далее. Но основной пласт электроэнергетики во всём мире составляют крупные сетевые электростанции независимо от вида генерации – будь то солнечные, газовые, ветровые, гидро, атомные и т.д.

Статья полна других не соответствующих действительности  заявлений, возьмём, например, следующую цитату: «солнечные панели выпускаются около 70 лет, и американцы в качестве благотворительной помощи весь не цивилизованный мир напичкали ими». Во-первых, основным производителем солнечных панелей является Китай, доля США в их производстве – считанные проценты. Во-вторых, солнечные панели продаются, никто не предоставляет их в качестве «благотворительной помощи». В-третьих, лидерами по установленной мощности солнечной энергетики являются (в порядке убывания): Китай, Япония, США, Германия, Индия, Италия, Великобритания, Австралия, Франция, Южная Корея. Если автор относит эти страны к «не цивилизованному миру, напичканному солнечными панелями», то хотелось бы понять, какие государства, по его классификации, относятся к цивилизованным. Ну а в России запатентована собственная технология производства солнечных модулей и они сейчас по эффективности входят в мировой топ-5.

Ещё одно ошибочное утверждение – «за десять лет эксплуатации панели теряют около 20% мощности». Стандартная гарантия, которую предоставляет большинство производителей солнечных модулей: 25 лет при сохранении на 25-й год 80% мощности. Некоторые производители начинают переходить на 30 летнюю гарантию. То есть солнечная электростанция работает не меньше, чем любая другая.

Вышеназванная гарантия в 25 лет означает, что стандартный («гарантийный») коэффициент деградации составляет 0,9% в год.

Эмпирические данные свидетельствуют, что коэффициент деградации на практике может быть намного ниже – в Швейцарии, например, одна из солнечных электростанций работает более 35 лет без замены модулей.

Деградация солнечных модулей является естественным процессом старения, которому подвержено также и оборудование «традиционных» электростанций, эксплуатационные характеристики которого со временем меняются.

Во всём мире строительство солнечных электростанций приветствуется местными сообществами, поскольку они бесшумно вырабатывают чистую электроэнергию и способствуют развитию местной экономики, позволяют снижать сетевые потери за счёт близости к потребителю и относятся к маневренному типу генерации, который необходим для эффективного балансирования энергосистемы в целом.